Литература : Брюсов как переводчик и теоретик перевода

Брюсов как переводчик и теоретик перевода

БРЮСОВ КАК ПЕРЕВОДЧИК И ТЕОРЕТИК ПЕРЕВОДА.

Основоположник русского символизма Валерия Яковлевич Брюсов(1873-1924) в

одной из своих работ дал убедительный ответ словам П.И. Вейнберга, будто бы

большие поэты крайне редко и неохотно обращались к воссазданию на своем

языке произведений чужой литературы. Речь идет об известной статье “Фиалки

в тигеле”, согласно заглавию которой поэтический перевод равносилен попытке

бросить в тигель фиалку с целью открыть основной принцип ее красок и

запаха. Соглашаясь с этим( “передать создание поэта с одного языка на

другой - невозможно, но невозможно и отказаться от этой мечты”), Брюсов

вместе с тем подчеркивает, что с другой стороны, редко кто из поэтов в

силах устоять перед искушением – бросить понравившуюся ему фиалку чужих

полей в свой тигель. Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Жуковский большую часть

своей деятельности занимались переводами. Поэты, названные здесь способны

были творить, могли создавать свое, и то, что они создавали, было по

достоинству оценено. И все же их влекло непобедимо к бесплодному, к

неисполненному труду – воспроизводить чужеязычные стихи по--русски…

Поэтов при переводе стихов увлекает чисто художественная задача:

воссоздать на своем языке то, что их пленило на чужом, увлекает желание – “

Чужое вмиг почувствовать своим” (Фет), - Желание завладеть этим сокровищем.

Вместе с тем, знакомясь как с самими переводами Брюсова, так и с иго

теоретическими суждениями, нельзя не обратить внимание на то, что в ряде

случаев исходные позиции их автора отнюдь не совпадают между собою. Это

отмечал и сам поэт говоря о своих переводах стихотворений Эмиля Вархарна:

“Одни, более ранние, довольно далеки от подлинника… В других переводах,

более новых я старался держаться настолько близко к подлиннику, насколько

это возможно при стихотворной передачи. В переводах первого типа я

жертвовал точностью легости изложения и красоте стиха; в переводах второго

типа все принесено в жертву точному воспроизведения подлинника.

Впрочем, каковы бы ни были различия этих двух типов моих переводов, везде

я старался давать именно переводы, а не пересказы пьес Верхарна …”

Еще более жесткие требования предъявляются в позднейших переводах

античной классики, где, по существу ставится уже чисто буквалистская

задача: “Перевод должен быть сделан строка в строку, стих в стих, в

переводе должны быть сохранены все выражения, по возможности все слова

подлинника…”.

Констатируя эволюцию переводческого мировоззрениям основоположника

русского символизма, необходимо учитывать, что соотнесение способа передачи

иноязычного оригинала с тем или иным этапом его биографии не всегда

возможно , поскольку большую роль при выборе метода играл фактор

целеустановки.

Не лишено интереса в этом плане сопоставление принципов, которыми

руководствовался Брюсов при передаче упомянутой выше античной классики, с

одной стороны, еи средневековой ырмянской лирики - с другой. Хотя работа

над ними шла практически в одно время, задачи, стоявшие перед переводчиком

были принципиально различны : в первом случае, речь шла о том, чтобы

восстановить ощущение дистанции между читателем и несовременной ему

культурой и оттенить спецефические черты последней; во втором, напротив,

ставилась задача максимально облегчить для возможно более широких кругов

читателей знакомство с культурным наследием армянского народа и привлечь

внимание к его исторической судьбе.

В 1916 году Брюсов, излагая свои соображения о переводе од Горация, не

менее категорично заявляет что “возбуждает сомнение самый принцип- искать

того впечатления, какое оды Горация производили на его современников… Как

только мы начинаем говорить об ощущениях, чувствах, впечатлениях, так

тотчас мы входим в область самую неопределенную, в которой преводчику

предоставляется самый широкий произвол.”

Брюсов стремился создать независимый от среднего читателя перевод,

максимально следующий за подлинником, т.к то что малодоступно его

современникам будет легко доступно через 20-30 лет. Это нашло отражение в

“Энеиде” Вергилия, перевод которой изобилует буквализмами.

Стремление опираться при воссоздании на родном языке памятников

иностранной литературы на солидную филологическую и культурно-историческю

базу была одной из характерных черт Брюсова.